Ева представила себе Марлену. Золотистые волосы, невинный взгляд, белоснежное платье… Непорочная. Девственная.

Но разве не такой представлял себе свою дочь Соммерсет?

– Это мог быть и ребенок, – сказала она ти­хо. – Погибшее дитя.

– Марлена? – догадалась Мира. – Маловеро­ятно. Если вы подумали о Соммерсете, то она не является для него символом. Тоскует ли он по ней? Да, и всегда будет тосковать. Но для Соммерсета Марлена – его ребенок, которого он не сумел уберечь. А для убийцы эта женщина – за­щитница. Но она может и покарать. Вы – тоже очень сильная женщина, Ева. Поэтому его к вам тянет, он ищет вашего восхищения. И, возможно, в какой-то момент он решит вас уничтожить.

– Надеюсь, вы правы, – сказала Ева, вста­вая. – Эту игру я хочу завершить в равном бою один на один.

Ева убедила себя, что готова к встрече с Уитни. Но начальника полиции Тиббла в кабинете майора она увидеть не ожидала. Тиббл стоял у окна, по-военному сложив руки за спиной. Лицо у него было непроницаемое. Уитни сидел за сто­лом, и Ева поняла, что вести беседу будет именно он, пока Тиббл не захочет вмешаться.

– Прежде чем вы начнете докладывать, лейте­нант, хочу вам сообщить, что пресс-конференция назначена на четыре часа дня в конференц-зале департамента. Ваше присутствие и участие обяза­тельно.

– Слушаюсь, сэр.

– Нам стало известно, что некий представи­тель прессы получил информацию, которая ста­вит под сомнение вашу правомочность участво­вать в расследовании. Нам сообщили, что вы скры­ваете сведения, непосредственно относящиеся к расследованию, – а конкретно те, которые свиде­тельствуют о совершении вашим мужем ряда убийств.

– Это инсинуация в мой адрес и в адрес моего мужа, она совершенно абсурдна. – Сердце у Евы колотилось, но голос был ровным и твердым. – Если эта информация показалась представителю прессы достоверной, то почему он не заявил о ней официально?

– Эти обвинения анонимны и пока что не до­казаны, поэтому представитель прессы счел целе­сообразным сообщить о них непосредственно на­чальнику полиции Тибблу. Лейтенант, в ваших интересах здесь же, немедленно дать разъясне­ния.

– Вы обвиняете меня в сокрытии информа­ции, майор?

– Я требую, чтобы вы либо подтвердили, либо опровергли это.

– Я утверждаю, что не скрывала информации, которая помогла бы в поимке преступника, со­вершившего расследуемые преступления. И счи­таю это обвинение для себя оскорбительным.

– Принято к сведению, – сказал Уитни мяг­ко. – Садитесь, Даллас.

Но Ева не села, а шагнула к столу.

– Моя репутация тоже что-то значит! Я дума­ла, что более десяти лет беспорочной службы мо­гут перевесить анонимное обвинение, подбро­шенное жадному до сенсаций репортеру.

– Даллас, это принято к сведению, – повто­рил Уитни. – Давайте…

– Я не закончила, сэр. Прошу дать мне дого­ворить.

Бросив взгляд на Тиббла, Уитни кивнул:

– Хорошо, лейтенант, договаривайте.

– Я отлично понимаю, что моя личная жизнь, мой брак являются предметом обсуждения как в департаменте, так и среди широкой публики. С этим я могу смириться. Я также понимаю, что дела моего мужа, а особенно способы ведения этих дел, тоже вызывают любопытство. И с этим я смирилась. Но я считаю оскорбительным то, что моя репутация и личные качества моего мужа ста­вятся под сомнение. От прессы, майор, этого можно ожидать, но не от моего начальника! Вам хорошо известно, майор, что для меня лишиться значка – все равно что лишиться руки. Но если мне придется делать выбор между службой и се­мьей, я предпочту потерю руки.

– Никто не требует от вас выбора, лейтенант. Примите мои извинения.

– Лично я ненавижу анонимки, – заговорил Тиббл, глядя Еве в лицо. – Так что сохраните ваш праведный гнев до пресс-конференции, лей­тенант. На экране это будет отлично смотреться. А я бы все-таки хотел услышать отчет о ходе рас­следования.

Разозлившись, Ева забыла про страх, поэтому говорила легко и уверенно. Она сообщила имена шестерых человек, виновных в убийстве Марлены, предоставила диск с собранными о них сведе­ниями и предложила свою версию случившегося.

– Убийца, который звонил мне после каждого преступления, говорил, что его игра зовется мес­тью. Исходя из этого, я считаю, что он мстит за смерть одного из тех людей. Связь просматрива­ется легко. Марлена – Соммерсет – Рорк.

Она сказала это как бы вскользь, словно речь шла о чем-то обыденном, но сердце ее при этом готово было выпрыгнуть из груди.

– Что касается шестерых погибших, то нет ос­нований считать, что это дело рук одного челове­ка. Их убивали на протяжении трех лет, причем в разных местах и разными способами. Однако все шестеро имели отношение к игорному синдикату, базирующемуся в Дублине. Его деятельность две­надцать раз инспектировали как местные власти, так и международные организации. Факты гово­рят о том, что эти люди были убиты по различ­ным мотивам, вероятнее всего – либо коллегами, либо противниками.

– Тогда где же связь с убийствами Бреннена, Конроя и О'Лири?

– В сознании преступника. Доктор Мира готовит психологический портрет, который, я ду­маю, подтвердит мои предположения. Скорее всего, убийца считает, что Марлена была убита из-за Рорка. Его хотели проучить, поскольку он по­смел действовать на чужой территории.

– Следователь к такому выводу не пришел, – заметил Уитни.

– Не пришел, сэр, потому что был тесно свя­зан с синдикатом. Они его прикармливали. Мар­лена была почти ребенком. – Ева вынула из сумки две фотографии. – Вот что с ней сделали. Следо­ватель потратил четыре с половиной часа рабоче­го времени и закрыл дело, сочтя это смертью от несчастного случая.

Уитни мрачно разглядывал фотографии.

– Несчастный случай, черт подери! Да это же убийство с особой жестокостью!

– Беззащитная девушка в лапах шестерых зло­деев. И они вышли сухими из воды. Люди, кото­рые смогли такое сделать, наверняка хвастались своим подвигом. Думаю, знавшие их близко были в курсе, и, когда всех шестерых убили, кто-то решил, что это дело рук Рорка и Соммерсета.

Тиббл перевернул фотографию Марлены. Он давно уже не вел расследований и понимал, что этот снимок теперь будет его преследовать.

– А вы так не думаете, лейтенант? Вы хотите нас убедить в том, что связи между этими шестью убийствами нет, и что только наш маньяк так счи­тает? Хотите убедить нас в том, что он специально подставляет Соммерсета, а месть его нацелена на Рорка?

– Совершенно верно. Я хочу убедить вас в том, что человек, которого доктор Мира характе­ризовала как садиста-социопата, уверовавшего в свое божественное предназначение, использует все доступные ему средства, чтобы погубить Рор­ка. Но с его стороны было ошибкой подставлять Соммерсета, это вы поймете, когда доктор Мира закончит отчет по тестированию. Она дала мне предварительное заключение, из которого следу­ет, что Соммерсет не только не способен на наси­лие, оно вызывает у него неподдельный ужас. А то, что косвенные улики против него сфабрико­ваны, и ребенку ясно.